Мы только что миновали границу 2020 и 2021 годов. И так уж получилось, что в феврале 2020 года исполнилось 150 лет со дня рождения композитора Виктора Калинникова, а в январе 2021 года исполнится 155 лет со дня рождения его брата, Василия. Давайте же вспомним наших земляков, братьев Калинниковых. Мы публикуем две статьи, написанные ранее, когда готовились к выпуску диски Орловских губернаторских коллективов с Первой симфонией Василия Калинникова и хоровыми произведениями Виктора Калинникова. Статью о младшем брате, Викторе, написали Эмилия Киреева и её сын, художественный руководитель филармонии Дмитрий Коваленко, а о Василии Калинникове – я, Ольга Гарбар, — конечно, опираясь на труды других авторов. Ловлю себя на том, что, перечитывая материалы о дорогих нашему сердцу братьях, испытываешь какое-то щемящее и, в то же время, светлое чувство. Не можем не поделиться этим с вами.

Виктор Сергеевич Калинников (1870-1927)

Он родился в 1870 году в селе Воин Мценского уезда Орловской губернии, в семье станового пристава, дом которого находился в усадьбе помещика Ивана Петровича Новосильцева. Отец, Сергей Федорович, был страстным любителем музыки, хорового пения, хорошо играл на гитаре. Досуг в семье Калинниковых всегда посвящался домашнему музицированию, благодаря чему все пятеро детей: Василий, Николай, Виктор, Аркадий и дочь Александра научились по-настоящему любить и понимать музыку. Любопытно высказывание музыковеда В.В. Пасхалова о Калинниковых: «Вместо карт, пьянства и пустословия, царивших в глухой провинции, в доме С.Ф. Калинникова обитала музыка, на которую, благодаря влиянию двух природных музыкантов – Василия и Виктора, – вся семья стала смотреть не как на развлечение, а как на серьезное культурное дело». Известен даже тот факт, что Сергей Федорович организовал в уездном Дмитровске самодеятельный хор и часто выступал с ним в концертах. Как уже упоминалось, вся семья Калинниковых была музыкальна, однако ярче всего любовь к музыке и музыкальные способности проявились в братьях Василии и Викторе.

Старший, Василий, — талантливейший русский композитор, проживший короткую, полную драматизма жизнь, оставил после себя гениальную Первую симфонию и целый ряд великолепных сочинений в разных жанрах. Именно он своей страстной преданностью музыке, трудолюбием и целеустремленностью оказал несомненное влияние на младшего брата. Подражая Василию, который, будучи учащимся Орловской семинарии, был регентом семинарского хора (кстати, считавшимся лучшим в то время в Орле), Виктор также поступает в семинарию, где учится регентскому ремеслу и руководит хором. Через некоторое время, в 1888 году, идя по стопам любимого старшего брата, Виктор поступает в Музыкально-драматическое училище Московского Филармонического общества по классу композиции и гобоя. Последнее было немаловажно для стесненного в средствах юноши, ведь учащимся духового отделения выплачивалась регулярная стипендия. Надо сказать, что Музыкально-драматическое училище имело статус высшего учебного заведения, в нем преподавали такие известные музыканты, как А.Н. Корещенко, С.Н. Кругликов, П.А. Бларамберг. Кстати, у последнего, как и у А.А. Ильинского, Виктор Калинников учился композиции, а игре на гобое — у Е.Л. Гуревича. В 1896 году Виктор оканчивает училище с серебряной медалью и остается в нем преподавателем по классу гобоя, контрапункта, фуги и теории музыки, а впоследствии и сольфеджио.

Уже с 1891 года Виктор начинает работать гобоистом в оркестре частной оперы Прянишникова, а в 1896 году поступает в качестве солиста-гобоиста в знаменитую оперу Саввы Мамонтова. Известно, что братья Калинниковы никогда не были избалованы материальным благополучием и не чурались никакой работы. Свидетельство тому – письмо Василия Калинникова в Орел, отцу: «…[Виктор]…скрипит пером на всю Москву, хочет заработать к празднику на сапоги, которые скоро у него обратятся в решето…» К этому времени относятся и первые композиторские опыты Виктора – он пишет Концертную увертюру для оркестра. Пожалуй, и здесь проявляется желание быть похожим на брата, к тому времени уже снискавшего заслуженный авторитет в музыкальных кругах Москвы. К сожалению, партитура этого сочинения не была издана, но вот что пишет о ней Василий Сергеевич: «…Манера писать у нас совсем одна и логическое течение музыкальных мыслей поразительно сходно».

Конец XIX и начало XX столетия стали для Виктора Калинникова временем пробы сил, творческого становления, периодом активной дирижерской, педагогической, музыкально-общественной и композиторской работы. Еще в годы учебы, начиная с 1894 года, он руководит несколькими хоровыми коллективами начальных училищ Москвы. Параллельно он работает с хором Филармонического училища, активно и успешно выступает с ним. О результатах этой работы мы можем судить, отчасти, по концертному репертуару: известно, что в 1896 году этот коллектив исполнил под руководством Виктора Калинникова очень сложное и малоизвестное сочинение Р. Шумана – ораторию «Рай и Пери». Важным творческим этапом для Виктора Сергеевича оказалась работа в Московском Художественном театре, где с 1898 по 1903 год он заведовал музыкальной частью и дирижировал оркестром. Творческое общение молодого музыканта с К.С. Станиславским, В.И. Немировичем-Данченко, постижение им принципов нового, исповедующего правду жизни и чувств театра не могло не сказаться на творческой позиции и композиторском стиле Виктора Калинникова. Нельзя не упомянуть и о том, что Виктор Сергеевич активно участвовал в работе Музыкально-этнографической комиссии, созданной в 1901 году при Московском университете и в которую, помимо него, вошли такие видные ученые и музыканты, как А.Л. Маслов, В.В. Пасхалов, А.В. Марков, Е.Э. Линева, М. Е. Пятницкий, П. А. Бларамберг, А. Т. Гречанинов, М. М. Ипполитов-Иванов, А.Д. Кастальский, С.И. Танеев. Калинников также принял активное участие в организации в 1906 году первой народной консерватории в Москве.

Педагогическая деятельность Виктора Сергеевича развивается не только в стенах Музыкально-драматического училища. С 1897 года он преподает теоретические дисциплины и хоровое пение в Синодальном училище. После реорганизации училища в Народную хоровую академию в 1918 году и последующего, в 1923 году, слияния ее с Московской консерваторией Виктор Калинников, являясь профессором, продолжает преподавать в этих учебных заведениях музыкально-теоретические дисциплины до конца своих дней.

О Калинникове-композиторе хотелось бы сказать отдельно. Известно, что композиторское наследие Виктора Сергеевича невелико: 15 хоров a cappella на стихи А.С. Пушкина, Е. Баратынского, А. Плещеева, А.К. Толстого, А. Кольцова, И. Никитина, И. Бунина и др. , обработки русских народных песен («Заиграй, моя волынка», «Вниз по матушке по Волге», «Как у нас во садочке», «Эй, ухнем!», «Ты взойди, солнце красное» и др. ). Его перу принадлежат два сборника детских песен, хоровые переложения романсов некоторых русских композиторов, обработки революционных песен и отдельные инструментальные сочинения. Особняком стоят 24 духовных хора a cappella. Надо сказать, что светская хоровая музыка Виктора Калинникова достаточно хорошо известна музыкантам-профессионалам и любителям хорового пения. Мы часто можем слышать его «Зиму», «Жаворонка», «Осень» и другие хоры в концертном исполнении. Они очень популярны и в педагогической практике дирижерско-хоровых отделений средних специальных и высших учебных заведений. В них мы встречаемся с чарующими картинами природы, величественно-эпическими, подчас почти фантастическими образами, сокровенными чувствами, пропущенными через сердце, которому свойственно обостренно-чуткое восприятие как внешней, так и внутренней реальности. Мир этих «хоровых романсов» – мир возвышенных чувств и облагороженной действительности, а сам автор видится нам глубоко и тонко чувствующим русским интеллигентом-романтиком, мягким и отзывчивым, любящим жизнь во всех ее проявлениях. Ту же доброту и мудрое приятие всего сущего мы встречаем и в духовных сочинениях Виктора Калинникова. Пожалуй, некоторая повышенная эмоциональность письма, красочность гармонии, «романсовая» развитость мелодики могут вызвать упрек в нецерковности, но предельная искренность религиозного чувства, которую мы явственно можем почувствовать в этих хорах, а также ясность и, подчас, категоричная убедительность музыкальных образов говорят нам об обратном: Калинников постиг душой саму суть православия с присущей последнему простотой и сосредоточенностью, глубиной и внутренним молитвенным напряжением, редким сочетанием монастырской аскезы и вселенского праздника. В соответствии с этим хоровая ткань духовных хоров Виктора Сергеевича содержит в себе как лаконичное одноголосие тем в духе знаменных распевов, так и многогласную радость «торжества православия». Сдержанная суровость музыкального образа часто граничит у него с раннехристианским проповедническим пафосом, а грандиозная мощь всеобщего единодушия в следующую секунду может смениться просветлением глубоко личностного катарсиса. И все это при потрясающе совершенной, простой и разнообразной технике хорового письма! Фрагменты строгой аккордики, повинуясь логике внутреннего развития, органично переходят в контрастно-полифонические и подголосочные эпизоды, имитационные построения совершенно естественным образом трансформируются в «тихие заводи» гомофонно-гармонических частей со свойственной им подчеркнутой мелодичностью. Работая с партитурой, ловишь себя на мысли, что 24 духовных хора Виктора Калинникова являются маленькой каплей воды, в которой заключен и воочию виден весь океан мироздания.

Помимо несомненных художественных достоинств духовной музыки Калинникова, уникальности стиля и самой личности ее автора, есть еще один важный аспект, позволяющий говорить о Калинникове, как о фигуре выдающейся, реформаторской. Для этого необходимо совершить краткий экскурс в историю русского церковного пения. Как известно, с момента принятия Русью христианства в 988 году вплоть до середины XVII столетия в церкви господствовал одноголосный знаменный распев, пришедший к нам из Византии и имевший как особую ладо-тональную и мелодическую структуру, так и логику развития. В процессе «прорастания» знаменного пения на русской почве появляются и образцы раннего русского церковного многоголосия – демественное пение, путевой распев. Однако ход развития духовной музыки был довольно резко изменен после реформ патриарха Никона в 1652 году, которые послужили началом церковного раскола. Самобытное знаменное пение остается только в старообрядческой церкви, а в ее реформированную часть активно проникает польско-украинский партес, который в 40-х годах XVIII столетия сменяется итальянским стилем. Центром подобных нововведений на долгое время стала Петербургская Придворная певческая капелла. Нужно упомянуть о том, что в этих художественных направлениях и соответствующих им жанрах работали многие выдающиеся композиторы — А. Ведель, М. Березовский, Д. Бортнянский, С. Дегтярев и другие. Но к делу развития русской духовно-музыкальной первоосновы – знаменного распева – они, в силу своей идейно-художественной принадлежности, отношения почти не имели.

Господство итальянского пения в церкви продолжалось вплоть до конца 30-х – начала 40-х годов XIX века, когда, благодаря деятельности нового управляющего Придворной Певческой капеллой генерала А.Ф. Львова, концертно-виртуозный итальянский стиль уступает место знаменным распевам, правда, сокращенным и гармонизованным по-немецки, очень сдержанно и строго, вследствие чего они практически полностью утратили свой неповторимый колорит. Никто из живших в ту эпоху музыкантов, очевидно, в силу объективных причин — исторической ситуации, культурного контекста, уровня и направленности общественного сознания, образования, воспитания и т. д. , – не мог понять специфики знаменного распева. Вот мнение историка церковной музыки профессора Преображенского: «…Знаменный распев все еще продолжал напоминать людям, бравшимся за гармонизацию его, что они не знают его музыкального строения и, прилагая новую европейскую гармонию к нему, не ведают, что творят и соединяют несоединимое». Таким образом, русская духовная музыка к концу XIX века переживала явный кризис, проявлявшийся в стилистической пестроте и безвкусице, засилии иностранной музыки, забвении знаменных напевов в их первозданной красоте и использовании их в противоестественном виде. Своеобразной реакцией на такое положение дел в церковной музыке стало объединение талантливых, хорошо образованных московских музыкантов – В.С. Орлова, П.Г. Чеснокова, А.Д. Кастальского, А.В. Никольского, Виктора Сергеевича Калинникова и других — на базе Синодального хора и образованного при нем Синодального училища церковного пения. Руководимые знатоком древних распевов, директором училища С.В. Смоленским, молодые музыканты, помимо огромной работы по восстановлению чистоты знаменных распевов, в своих композиторских опытах и научных исследованиях создали музыкально-теоретическую и эстетическую платформу для возврата к истинной красоте и содержательности русского церковного пения. Мышление горизонталью и преимущество линеарного развития перед гармонической вертикалью, характерные для знаменных распевов натуральная ладовость, опора на чистые консонансы, поступенность и логичность развития – вот некоторые принципы, проводимые в жизнь этим объединением музыкантов, которое впоследствии получило название Новой московской школы (И. Гарднер). Стоит сказать, что в духовных хорах Виктора Калинникова это новаторство ощущается в достаточной степени. Полифонизация хоровой фактуры, ритмическое и мелодическое разнообразие «собеседующих» голосов, частое использование в завершающих построениях философски-многозначительно и архаично звучащих октавных удвоений, кварто-квинтовых созвучий с невыраженной функциональностью – и все это при узнаваемой калинниковской внутренней экспрессивности, гармонической развитости, почти изысканности в срединных частях, при мелодическом богатстве, совершенстве хоровой инструментовки и динамической рельефности музыки в целом.

Таким композитором видится нам Виктор Калинников – неповторимо и удачно сочетающим в своих сочинениях седую старину и свежесть гармонических новаций, эпическую сдержанность и эмоциональную открытость, выразительный лаконизм речи и подлинную щедрость сердца. Но нам очень дорог и Калинников-человек, оставшийся в воспоминаниях современников мягким, добрым, многогранно и тонко воспринимающим жизнь интеллигентом. Очевидно, что во многом именно личностные черты характера, как наследованные, так и воспитанные, определили уникальный композиторский стиль Виктора Сергеевича. Хотелось бы напомнить, что писал в 1887 году тогда еще о юном Викторе его старший брат Василий в письме отцу: «…живем мы с ним дружно, именно по-братски, да с ним иначе и нельзя жить, ибо это прекраснейший человек и чистая неиспорченная душа». Думается, что эту чистоту души Виктор Сергеевич сохранил на протяжении всей своей не столь долгой жизни, щедро оставляя ее свет в немногочисленных, но прекрасных сочинениях.

Эмилия Киреева
Дмитрий Коваленко

Василий Сергеевич Калинников (1866-1900/1901)

Выходец из семьи орловского чиновника, Василий Калинников был одним из многих талантливых русских композиторов конца XIX века — времени высочайшего подъема русской культуры. В это время создавал свои последние шедевры П. Чайковский, одна за другой появлялись оперы Н. Римского-Корсакова, произведения А. Глазунова, С. Танеева, А. Лядова, на музыкальном горизонте возникли ранние сочинения С. Рахманинова, А. Скрябина. Русская литература того времени блистала такими именами, как Л. Толстой, А. Чехов, И. Бунин, А. Куприн, Л. Андреев, В. Вересаев, М. Горький, А. Блок, К. Бальмонт, С. Надсон… И в этом могучем потоке зазвучал скромный, но удивительно поэтичный и чистый голос музыки Калинникова, сразу полюбившийся и музыкантам, и слушателям, покоривший искренностью, сердечностью, неизбывно-русской мелодической красотой. «Кольцовым русской музыки» назвал Василия Калинникова Борис Асафьев.

В количественном отношении творческое наследие Калинникова довольно незначительно. Здесь сыграло роль не только то, что композитор жил недолго и из-за болезни нередко был вынужден прерывать работу, но и то, что он никогда не сочинял наспех, а тщательно и самокритично продумывал свои произведения, предварительно набрасывал эскизы и затем старательно писал чистовые рукописи, особую любовь проявляя к оркестровым партитурам, выводя их обычно каллиграфическим почерком. Иногда, не удовлетворившись написанным, композитор те или иные места переделывал заново, немало при этом, конечно, раздумывая и нервничая, как и всякий взыскательный художник (так было, в частности, при создании Первой симфонии). Однако, кропотливость работы Калинникова над произведениями отнюдь не свидетельствовала о его умозрительном подходе к творчеству, при котором некоторые композиторы стремятся как бы завуалировать отсутствие или недостаток творческого вдохновения. Нет! Музыка Калинникова в ее лучших образцах всегда вдохновенна, искренна, чужда каких бы то ни было формальных построений.

По характеру дарования Калинников, в основном, был так называемым чистым симфонистом — сторонником выражения чувств, идей, мыслей посредством музыки без конкретной сюжетной канвы, без словесной программы. Композитор был убежден, что «музыка — есть, собственно, язык настроений, то есть тех состояний нашей души, которые почти не выразимы словом и не поддаются определенному описанию. 

«Мне всегда несимпатичны были ясные, определенные словно математические программы для музыки. Автор всегда рискует быть смешным, пытаясь выразить своей музыкой такую программу, и только в лучшем случае, то есть если он очень талантлив и в совершенстве владеет техникой своего искусства, может рассчитывать на внимание. Прав был великий Бетховен, не давая для своих произведений никаких ясно определенных программ и ограничиваясь в некоторых случаях только краткими намеками на настроение» (письмо от 28 сентября 1894 г.).

Провозглашенный Моцартом, Верди, Глинкой и многими другими композиторами принцип «душа музыки — мелодия» был ведущим и в творчестве Калинникова, обладавшего большим даром мелодической изобретательности. Для наиболее ярких и типичных калинниковских мелодий характерны широкая напевность, лирическая насыщенность, глубокая задушевность (нередко с налетом тихой, мечтательной грусти), определенная близость к русским народно-песенным интонациям. Не цитируя в своих произведениях народные песни (как это часто делали русские композиторы-классики) и не подлаживаясь под их стиль (как этим любили щеголять обрусевшие композиторы-иностранцы), Калинников органически мыслил русскими народными интонациями, свободно претворяя их и обогащая в своих произведениях. Композитор широко применял свойственную русским народным песням систему подголосков — так называемую подголосочную полифонию. Не случайно в связи с музыкой Калинникова некоторым критикам вспоминались пушкинские слова: «Там русский дух, там Русью пахнет!» («Руслан и Людмила»).

Как мелодический, так и гармонический стиль Калинникова ясен, прост, выразителен, прекрасно соответствует ладовым особенностям русских народных песен, чужд нарочитых усложнений и ухищрений, типичных для творчества многих композиторов конца XIX века. Вместе с тем в калинниковской музыке нередко встречаются тонкие гармонические исследования, изобретательные модуляции (переходы из одной тональности в другую), свидетельствующие о том, что композитор придавал большое значение гармонии и стремился к обогащению ее выразительных средств. Однако гармонические поиски Калинникова не выходили за пределы классических норм, своего времени (главным образом, Римского-Корсакова).

«Я привык думать оркестром»,— признавался Калинников (письмо от 13 августа 1899 г.).

По природе своего таланта, по основной творческой направленности Калинников был прежде всего лириком — он воспевал думы и чаяния простого русского человека, поэзию любимой родной природы; в его музыке видное место принадлежит сдержанным элегическим настроениям, мечтательной созерцательности; но он любил также воссоздавать средствами музыки картины русской народной жизни.

Романсы Калинникова, как и фортепианные пьесы, немногочисленны (издано 8, написано несколько больше) и также доступны широкому кругу исполнителей. Наибольшей популярностью пользуется ранний романс «На старом кургане» на слова И. Никитина. По свидетельству современников, в 1890-х годах этот романс распевала революционно настроенная молодежь, видя в образе прикованного цепью сокола олицетворение русского народа, страдающего под гнетом царизма. Суровая, распевно-былинного склада музыка вполне гармонирует со словами поэта. Творческой удачей Калинникова является и романс «Колокола» на слова К. Р., где аллегорически воплощена патриотическая тема: чуждому русскому человеку звону колоколов за рубежом противопоставляется колокольный звон родного села. В выразительной и впечатляющей музыке позднего романса Калинникова «Молитва» (слова А. Плещеева) отражены скорбные переживания композитора, уходящего из жизни; однако, этот романс не безнадежно мрачен: в нем есть и моменты просветления. Среди других романсов Калинникова обращает на себя внимание не лишенный поэтичности романс «Нам звезды кроткие сияли» (слова А. Плещеева), написанный в виде соревнования с одноименным романсом Чайковского («…давай напишу под Чайковского, его романс исполняют, и мой будут исполнять!» — не без задора решил композитор!).

В виде романсов или, точнее, вокальных миниатюр с сопровождением фортепиано написаны так называемые музыкальные письма Калинникова, адресованные С. Кругликову, А. Гречанинову и другим лицам. Такого рода послания изредка писали Чайковский, Рахманинов, Гречанинов и некоторые другие музыканты, но лишь Калинников обращался к ним довольно часто: сохранились и напечатаны 16 его музыкальных писем; среди них есть и шутливые по содержанию, есть и серьезные (и притом довольно крупные); в отдельных письмах автор цитирует темы своих произведений, когда речь идет о них. Музыкальные письма не были для Калинникова простой забавой в часы досуга: он их писал очень тщательно, заботясь не только о мелодической и гармонической выразительности, но и о закругленности формы.

Творчество Калинникова — одна из самых поэтичных и загадочных в своей недосказанности страниц в истории русской музыки. Печальная судьба выпала на долю этого композитора, умершего в самом расцвете творческих сил. 

«Шестой год борюсь с чахоткой, но она меня побеждает и медленно, но верно берет верх. А всему виною проклятые деньги! И болеть-то мне приключилось от тех невозможных условий, в которых приходилось жить и учиться». 

Но Калинников не позволял себе предаваться унынию. Тем более что к тому времени он был уже счастливо женат на Софье Ливановой, дочери священника. Софья не только вдохновляла его на творчество (она тоже очень любила музыку и играла на фортепиано), но и была во всем опорой, разделяя с ним не только радости, но и невзгоды, которых было гораздо больше. «Мир обязан этому ангельской души человеку, — пишет о Софье Ливановой в книге «Симфония жизни в 4-х частях» Г. Пожидаев, — стойкой и мужественной в жизненных испытаниях женщине, что сумел пропеть несколько своих божественных песен неповторимый русский художник Василий Калинников».

Талант его так и остался нераскрытым, оборвавшись на полуслове, полуфразе, полувзмахе его дирижерской палочки. Он не сгорел, как росчерк молнии, не взорвал тишину, как звонко лопнувшая струна. Его талант скорее был похож на скромный полевой цветок, который, распустившись под солнцем, едва успел пропеть свою прекрасную песню, а когда солнце зашло, стал постепенно вянуть, клониться к земле все ниже и совсем увял. Калинников несколько последних лет вынужден был существовать исключительно на пожертвования близких, что для него, весьма щепетильного в денежных делах, являлось тяжелым испытанием. Но упоение творчеством, вера в жизнь, любовь к людям как-то поднимали его над унылой прозой житейских будней. Скромный, стойкий, доброжелательный человек, лирик и поэт по натуре — таким вошел он в историю нашей музыкальной культуры.

И все же не стоит имя Василия Калинникова связывать только с трагической нотой. Да, он мог бы сочинить гораздо больше, если бы судьба была к нему не так жестока. Но послушайте его музыку! В ней есть все: и мечты, и радость, и слезы; но главное — свет, надежда, глубина чувства! 

«Вслушайтесь в музыку Калинникова. Где в ней признак того, что эти полные поэзии звуки вылились в полном сознании умирающего человека? Ведь нет следа ни стонов, ни болезни. Это здоровая музыка с начала до конца, музыка искренняя, живая…» — писал музыкальный критик и друг Калинникова С. Кругликов. 

«Солнечная душа» — так отзывались о композиторе современники. И, действительно, ловишь себя на том, что его полная внутренней гармонии музыка, кажется, излучает мягкий теплый свет. Василий Калинников прожил недолгую, но всё же счастливую жизнь, потому что в ней было место Музыке, Творчеству, Любви. Вечная и благодарная память нашему земляку.

Ольга Гарбар

Р.S. Расположенная в районах «Лианозово» и «Северный» г. Москвы, музыкальная школа № 41 носит имя Василия Сергеевича Калинникова.

В Северном и Железнодорожном районах г. Орла именем В.С. Калинникова названы улица и проезд.

В Крыму, в городе Ялта с 1 июня 1965 года существует улица Василия Калинникова, на которой расположена средняя школа № 10.

Наименование «Композитор Калинников» носил теплоход Енисейского речного пароходства. Он был построен в 1957 году и вплоть до 1997 года совершал рейсы между Красноярском и Дудинкой. Теплоход описывается в книге Виктора Астафьева «Царь Рыба» (новелла «Сон о белых горах», на основе которой был снят фильм «Таёжная повесть»).